Раньше передадут по радио – получите, мозги, распишитесь и к исполнению.
Теперь у всех критическое мышление. Не в том смысле, что оцениваем, а что сразу – хватит врать.
А там, может, искренне в кои-то веки. А мы же «все это уже проходили». Так и пройдем мимо, когда что полезное.
Нет, хорошо бы еще, если бы и впрямь так – нигилизм и непосещение выборов, например. Гражданская позиция уровня «я не гражданин». Последовательно.
Но мы же вдруг маниакально способны услышать зов своего колокола и ринуться к нему нашим крестным ходом. Сметающим все доводы на своем пути. Пройдем до половины, фотографии свои увидим, кого-нибудь там за нас на ближайшей горе на крест – ну все, герой есть, документация готова, можно и засесть радио слушать. Чтоб снова «Ой, раскудахтался, да знаем мы все о тебе и твоих оффшорах». Нам, понимаете, колокол нужен. Который и звонил-то не о нас, скорее всего.
Мы с этим колоколом со времен портретов Хэмингуэя носимся – все ждем, когда нас на великое дело позовут. А как дело – так не доводим. Кому лень, кто разочаровался, кто с ума сошел.
Мы как-то не любим и не способны оставаться собой, для нас каждое событие – какой-то «черный ящик», выходим совсем другими. Вроде поумнели, выводы сделали, а самое важное упустили при этом всем. Ждем нового самого важного, нового колокола. А пока все это проклятое радио в своих речах активно склоняем.
Казалось бы – цинизму нет предела нашему. Но зазвонит – и мы толпой.
Как за искусством раньше стояли, так теперь за идеи готовы. Лучше б сами идеи производили или хотя бы совершенствовали – а то как всегда. На одну накидываемся и насилуем. Опошляем до ужаса. Кому потом эта потрепанная баба нужна. Даже самой себе противна.
Но несчастные все к ней льнут. А мы уже сестру младшую взглядами сальными раздеваем.
Вот деликатность – это о ком-то другом. Мы же вроде как за словом в карман не лезем, где надо – матернемся, где не надо – матернемся с вызовом. Гордимся тем, что еще не до конца поняли и уж точно еще не сформировали. Нет, ну шли же мы на зов – как теперь-то в глаза с вызовом не глядеть? В вызове, правда, и легкая обида есть. Как будто женщина нас отвергла, а мы все делаем вид, что нет.
Нам колокол из золота звонит – мы золото обдерем. Не потому что жадные, а потому что блестит. Мы точно знаем, где звон, когда слышим. Но до конца пока не доходили.
Хороший, в общем, народ. Нетерпеливый только да на колокола падкий. Все мечемся-мечемся в поисках, а себя теряем. Каждый раз. Уж непонятно, что за феникс – отец нашего рода, но из этого пепла восстаем и снова все клянем. Пока не услышим.
Бом.
И мы вдруг просыпаемся.
Бом.
И под глазами новой краской новые символы.
Бом.
И в глазах огонь.