Венка, Венушка. Ринг да чисто полюшко. Архитектурой габсбургской засажено, деньгами и заботой ухожено и готическим шпилем околдовано да зачаровано.
В общем, давно я не писал о городе, в котором живу. И вот опять.
Ехал я утром в трамвае и смотрел на непривычно бодрый уже в 8 утра город. Уже и барышня с рекламы пекарни улыбается как-то совсем живо, а не устало как вчера, уже и владельцы ларьков с шаурмой вернулись и с новыми силами вертят мясные массы, подпевая какому-то своему турецкому августину, уже и газеты бесплатные на сиденьях предшественниками оставлены – бери да читай на примитивном немецком о жизни в стране и фотки полуголых звезд инстаграма рассматривай. Проснулась мультикультурная столица – аж верится, что жизнь тут ключом бьёт. А потом вспомнишь, что тут таких приливов в день два – как на работу мимо булочной бегут да как на обед собираются. Обед же святое. Не чета киевским бизнес-ланчам, сразу видно – империя прошлая. В дворянских традициях крестьянскую кухню всех народов империи и строго по расписанию. Тут всё австрийским то ли стало с легкой обработкой, то ли было – кто теперь разберёт. И гуляш запашистый, и нога свиная запеченная, и пиво пшеничное и темное с карамельным оттенком, и шнитцель из отбитой (а то и через пресс пустят) до полупрозрачности телятинки в отделяющейся от мяса хрустящей панировке, и бульон говяжий с порезанным на лапшу блинчиком особым, и салатик с картофелем специальным да лучком с маринадом сборным ароматным, и хватит уже перечислять, а то весь текст съестной выйдет. Такая форма имперской ностальгии мне понятна. Безобидно да весело.
Но вот с работы идешь, а всё прикрывается уже. И булочных хозяева давно по домам телевизор смотрят (нет, не комиссара Рекса, новости какие-нибудь, чтоб в вечер пятницы с приятелями за кружкой оттакринжского или попросту шестнадцатого – от номера района, где пивзавод, – мировую политику на одном им понятном диалекте обсудить), и рестораны не так зазывают и не так манят – одни лишь шаурмисты ждут своих молодых жертв, которым захочется чего-нибудь вкусненького после бара. Ну шаурмистам положено, на то они и не австрийцы. А австрийцы раз-два и по домам. Еды накупили, новости включили, шутки дежурные пошутили и готовятся. К следующему дню. Австрийцы вообще любят готовиться – особенно хорошо, если за полгода выходит, но так замечательно только с экзаменами и Рождеством получается. Даже с Пасхой сложнее – переносят её каждый год. Но и в иной подготовке австрийцы себе не откажут. «Давайте встретимся», пишешь ты им где-то в начале марта. «Давайте», отвечают они тебе в середине марта, «15 апреля нам подходит».
А самый чудесный день в Вене, конечно, воскресенье. Ничто не мешает готовиться – почти все магазины закрыты, а, значит, можно и вовсе не выходить из дому. Ну тут церковь чуть подсолила – приходится с утра на мессу, но это хорошо же, это же по графику. Послушали проповедь, с прихожанами знакомыми дообсуждали, что в пятницу не успели, и по домам. Главное – не забыть в субботу достаточно еды купить. Говорят, у них даже фобия есть – перед праздниками (когда закрыто всё не один, а несколько дней подряд) купить мало еды. Что ж за подготовка тогда будет. Кто ж на голодный желудок-то. Можно, конечно, в ресторан сходить, но это как-то больше пожилые люди любят – у них-то через месяц ничего не назначено, можно и выбраться сегодня. И им, конечно, завидуешь – ну мы, потому что своих старичков невольно сюда примеряем и всю эту гречку передвыборную вспоминаем, а австрийцы просто потому, что сами пока перетруждаются. Но австрийцам хорошо. У них после пенсии есть жизнь. Глядишь, и попутешествовать выйдет. Безумное что-то, значит, сделать.
Есть, конечно, в Вене эта легкая загробность. Недаром всякие русские деньги здесь последнее убежище находят, отмываясь по дороге от своих грязных источников. Недаром вообще постсоветский человек, так к смерти привыкший, здесь обустроиться любит. На то она ему и Венушка. Но во всей этой загробности есть ощущение рая – в нём вроде бы и скучно, а вроде и удобно. Есть чувство защищенности. Меланхоличное повторение изжеванной культуры, Моцарт, воплотившийся в конфетках-шариках, фиакры с запахом конского навоза, рассудительные дети, обязательный крест в школах… Всё это вне оценочного поля. Всё это есть и будет. Это не еврооптимизм или евроскептицизм, это просто такая страна и такие люди. И надо их такими принимать. Тогда они и нас примут. Тщательно подготовившись, конечно.